Почта России и мира

[Andy_White]

Вы ещё НПС не пользовались.(Национальная почтовая служба). Там если курьер тебя не застал,то ты сам виноват.Звездуй в их офис на 2-ю линию и получай то что тебе прислали(я про заказное письмо). Только не всем удобно добираться до 2-й линии,в отличие от родной почты по месту прописки,идти до которой 5 минут.

 

Вы ещё обычным районным почтовым отделением не пользовались, после их посещения рассказы пишут...

Взято отсюда.

 

 

 

Алина Бикеева, 27.03.2014

 

Невероятные приключения иностранца на российской почте, или C почтой по жизни

 

Казалось бы, что может быть проще — пришел на почту, отправил посылку — и все. Но в жизни, оказывается, не так все просто, как это нам кажется на первый взгляд. Однажды американец Ральф, находившийся в нашей стране с длительным, деловым визитом, решил отправить своим родным подарки из России. А я оказалась рядом с ним в качестве переводчицы.

Из серии "Ох, уж эти россияне, и как нас воспринимают иностранцы"

 

Часть 1

Ральф стал советоваться со мной, что можно отправить из российского города Самары в американский город Юкайпу в качестве подарка. Он хотел, чтобы подарок был непременно с русским колоритом. Ральф сразу отверг идею деревянных ложек и расписных матрешек, которых, как он сказал, у него уже собралось две дюжины за время его полугодового пребывания в России. Мы стали с ним размышлять вместе.

 

Самара — не только крупный промышленный центр, но еще и красивый город, раскинувшийся на волжском берегу. Красоту Волги и Жигулевских гор, а также виды исторической части Самары неустанно отображают на своих полотнах многочисленные художники Поволжья. В нашем городе есть улица Ленинградская, которая в простонародье зовется "Самарский Арбат". Там можно найти живописные полотна на любой вкус, отражающие местный колорит. Туда-то я и повела своего "подопечного" иностранца. Ему очень пришлась по вкусу идея купить у местных художников картины с волжскими пейзажами и видами города.

 

Мы решили выбирать полотна небольшого размера, чтобы было удобно отсылать их по почте. Прогуливаясь по Самарскому Арбату, мой американец присмотрел набор ярких открыток с видами Самары. Самарская улица, представляющая почти все российские народные промыслы, понравилась иностранцу чрезвычайно. Вместо запланированных двух, восторженный американец приобрел четыре картины, по его словам, просто за смешные деньги. И еще с удовольствием купил два набора открыток с видами Самары. Он был доволен. Подарки были куплены для всех членов семьи. Он заметил, что гулял по Арбату, словно по музею под открытым небом. Теперь нам с ним предстояло отправить подарки в США. Вот здесь и начались неожиданности.

 

На следующий день довольные совершенными покупками мы с Ральфом отправились в ближайшее к его гостинице почтовое отделение. Там нас встретила нервная девица с нелюбезным видом. И хотя мы были единственными клиентами у ее окошка, она долго занималась какими-то, видимо, очень важными и очень срочными производственными делами, упорно нас не замечая.

 

Нерешительно потоптавшись на одном месте, я дерзнула обратиться к очень занятой работнице почты: "Добрый день. Нам бы посылочку отправить". "Добрый", — как-то злобно ответила девица с нелюбезным видом, не повернувшись в нашу сторону и ни на секунду не отрываясь от своей, несомненно, очень важной работы. Американец стоял рядом со мной молча, ничего не понимая.

 

Свою следующую фразу я произнесла уже более решительно, но, по-прежнему, предельно вежливо: "Девушка, нам надо бандероль отправить. Будьте добры, дайте нам все необходимые бланки. Пока вы заняты, мы их заполним". Девушка, так и не удостоив нас даже беглым взглядом, хлопнула перед моим носом бланками. "Заполняйте бланк с адресами отправителя и получателя бандероли и опись почтового вложения в двух экземплярах", — сказала она.

 

Мы с Ральфом отошли от окошечка и стали старательно заполнять три листочка, брошенных нам очень занятой девицей. Потом мы снова подошли к окошечку и протянули ей заполненные листы. Она, все также не глядя на нас, схватила их быстрым резким движением. Одной свободной рукой она ловко бросила бумаги на свой стол и молниеносным движением все той же руки шлепнула на них почтовые штампы жутко громким хлопком. Другая же ее рука продолжала доделывать все туже архиважную работу. Выражение лица девицы являло собой нервное недовольство, по всей видимости, тем, что мы ее как раз и отвлекали постоянно от той самой неотложной работы.

 

Когда она, наконец, закончив или бросив свои дела, бегло взглянула на поданный нами лист с заполненными адресами, то выражение недовольства тут же слетело с ее молодого личика. Лицо приобрело новое выражение. Это было выражение сильного возмущения. "Какое выразительное лицо!" — подумалось мне.

 

"То есть как это в Америку?!" — казалось, возмущению девицы не было предела. "Да вы что!" — грозно выдохнула она. Я даже отступила от неожиданности на шаг назад, лихорадочно соображая, что же криминального в том, что мы с Ральфом хотим отправить бандероль из российского города Самары в американский город Юкайпа.

 

Нервная работница между тем еще более раздраженно продолжала: "У нас — обычное районное почтовое отделение!" "Ну и что?" — попыталась вникнуть я в суть проблемы. Ситуация тут же прояснилась. "То есть как это что?! Разве вы не знаете, что бандероль за рубеж надо отправлять с центрального почтамта?!" — почти рявкнула девица.

 

Я подумала: "Интересно, откуда я должна это знать?! Я не каждый день хожу с американцами на нашу российскую почту отправлять бандероли в Калифорнию".

 

Для американцев писать ручкой — вообще проблема

 

Когда Ральф понял суть проблемы, он очень расстроился, что впустую заполнил три бланка. Для американцев писать ручкой — вообще проблема. Они, в основном, все печатают на компьютере. Максимум, что они делают вручную, так это ставят свою подпись. Хотя очень часто в их всевозможных документах требуется поставить даже не подпись, а лишь инициалы, то есть достаточно двух букв. А тут — три заполненные вручную печатными буквами листочка! Ральф даже спросил, нельзя ли нам использовать уже заполненные бланки на главпочтамте. На что он получил отрицательный ответ — на бланках уже красовались жирные черные штампы районного почтового отделения.

 

Тяжело вздохнув и в последний раз с тоской взглянув на заполненные бланки, Ральф согласился идти на центральный почтамт. Там нас ожидала очередь из семи человек, к которой мы, с некоторым сожалением, вынуждены были присоединиться. На сей раз в почтовом окошечке царствовала нелюбезная дама неопределенного возраста. Она работала молча и, как нам показалось, очень медленно. Наши робкие попытки взять пустые бланки, чтобы заполнить их заранее, пока стоим в очереди, дама пресекла на корню. Она строго заявила: "Прежде чем вам заполнять сопроводительную документацию почтового отправления, я должна лично произвести досмотр вложения зарубежной бандероли".

 

Мы простояли около получаса, как вдруг неожиданно обнаружилось, что картины и наборы открыток, сложенные вместе, нам отправить не удастся. За два человека перед нами стоял мужчина, который намеревался отправить внучке подарок, состоящий из коробки конфет и книги. Нелюбезная почтовая дама неопределенного возраста взяла у мужчины коробку конфет, чтобы упаковать ее, и наотрез отказалась брать книгу. Недоуменному клиенту она объяснила, что всю книгопечатную продукцию следует отправлять из другого отделения главпочтамта, попасть в которое можно с улицы через другую входную дверь. Меня тут же осенило, что наборы открыток с видами города, которые Ральф приобрел вместе с картинами, являются книгопечатной продукцией, и у нас здесь их не возьмут. Попытавшегося было возмутиться мужчину, нелюбезная почтовая дама строго приструнила: "Мужчина, здесь принимаются только посылки и бандероли". Мужчина горестно замолчал, не решившись спросить, почему книга не может сойти за бандероль.

 

Насколько это было возможно, я попыталась все объяснить Ральфу. Видя, что очередь еще довольно большая и движется медленно, мы отправились в другое отделение главпочтамта, где, как мы надеялись, у нас быстро примут книгопечатную продукцию. Мы вошли в другую дверь, ведущую в просторный зал, и попали еще в одну очередь.

 

Вы представляете, что такое для иностранца стоять в очереди 40 минут, когда до этого ты уже отстоял два раза по 30?!

 

Бланки заранее нам опять не дали, и, когда подошла наша очередь, почтовый работник запаковал наборы открыток, после чего и выдал нам бланки. Ральфу и мне пришлось выйти из очереди для заполнения бумаг. Наконец, когда бланки были благополучно заполнены и мы вернулись к нужному нам второму окошечку, то с неприятным удивлением обнаружили, что очередь несколько увеличилась, а нам, как оказалось, пришлось встать в самый ее конец, так как никто нас вперед пропускать, естественно, не собирался. Когда до заветного окошечка остался один человек, а вернее сказать, одна девушка, стоявшая перед нами, то оказалось, что девушка эта пришла на главпочтамт отправлять 125 заказных писем от имени фирмы, в которой она трудилась. На их оформление ушло около 40 минут. Вы представляете, что такое для иностранца стоять в очереди 40 минут, когда до этого ты уже отстоял два раза по 30?!

 

Ральф спросил меня, почему на центральном почтамте нет специального окна для обслуживания бизнес-корреспонденции, если данное окно предназначено для обслуживания заказной корреспонденции частных лиц. Я лишь пожала плечами.

 

Когда, наконец, подошла наша очередь, девушка во втором окошечке перевязала нашу бандероль, шлепнула уже знакомым нам звонким шлепком какие-то свои почтовые штампы, взвесила ее и сообщила нам бесстрастным голосом, что марок нам следует купить на такую-то сумму. А марки, как оказалось, продаются в пятом окне. Вот это — сюрприз! Совершенно ошарашенные, мы отошли от второго окошечка, смутно осознавая, что нам еще предстоит сюда вернуться. Я бросилась занимать очередную очередь в пятое окошечко, где, как мы только что узнали, можно и должно было купить марки. Очередь была довольно большая, но продвигалась быстро. Люди брали кто марки, кто чистые конверты и отходили. Через 15 минут мы, зажав в руках заветные марки, кинулись назад к уже почти любимому второму окну, где принимают только книгопечатную заказную корреспонденцию. Пришлось стоять в очереди в третий раз.

 

Ральф задал мне провокационный вопрос: "А почему нельзя марки продавать в этом же окошке?" Я, устав отвечать перед иностранцами за всю свою страну, смело перевела его вопрос работнице почты. Она терпеливо-скучно объяснила, что марки для разных нужд продаются только в пятом окне, куда за ними люди идут ото всех остальных окон почтамта. "Нельзя же продавать почтовые марки во всех окнах почтамта, то есть даже там, например, где принимают коммунальные платежи или выписывают газеты и журналы". "А почему нельзя?" — решила я докопаться до истины. "Ну, как вам не понятно! Это — неудобно операторам, сидящим в разных окошечках. Это отвлекает их от работы". "А клиентам почты разве это удобно?" — пошла я напролом. "Вы пришли и ушли, а людям тут весь день работать", — монотонно-равнодушно объяснила почтовая работница, даже не раздражаясь. "Так вот в чем дело, - подумала я. Мы — не люди, мы – клиенты. Что ж о нашем комфорте волноваться. И, вообще, забота о нашем комфорте, как оказывается, доставляет массу неудобств работникам почты". Но я промолчала.

 

Наконец, мы отдали пакет с марками в окошечко. Но впрочем, тут же получили его назад. Дама в окошечке холодно заметила, что марки должны наклеивать сами клиенты. Объяснив нам популярно, что она "не нанималась всем тут марки наклеивать". Так как бандероль отправлялась на дальнее расстояние, то марок было довольно много — более 20 штук. Мне совсем не хотелось их облизывать, наслаждаясь вкусом канцелярского клея. Ральфу переводить все эти детали тоже не стоило. Поэтому я очень вежливо попросила у почтовой дамы канцелярский прибор с влажной губкой, куда можно обмакивать марки, не вкушая клеевого слоя с них. Почтовая дама равнодушно-терпеливо посмотрела на меня и сказала, что у нее такого прибора нет, но он точно имеется в четвертом окошке и я могу обратиться туда.

 

С ужасом осознав, что мы должны будем опять выйти из очереди, чтобы дойти до четвертого окошка, приклеить марки, а потом снова стоять в очереди, чтобы попасть назад во второе, я тут же решительно сказала: "Не надо прибора. Я и так марки наклею". Я отчаянно смело облизала 25 марок и молниеносно быстро пришлепала их к пакету с открытками, при этом косясь глазами на стоящую позади меня очередь и ни на шаг не отступая от второго окошка.

 

Дама взяла пакет из моих рук, но тут же его вернула мне, указав на две плохо приклеившиеся марки. Я собрала (в последний плевок) всю имеющуюся во рту слюну и тут же, не произнося ни слова, исправила допущенную оплошность.

 

Ральф спросил меня, не является ли наклеивание марок работой почты. И задумчиво добавил, что мы им за это, наверное, должны были доплатить. Еще десять минут нам выписывали две квитанции, каждую в двух экземплярах. Ральф никак не мог понять, почему квитанции выписываются работниками почты вручную, а не печатаются компьютером.

 

Наконец, мы вышли из этого отделения главпочтамта и вернулись в отдел посылок и бандеролей. Нам не повезло, очередь заметно выросла, а наша, конечно же, давно прошла. Что ж, пришлось опять вставать в самый хвост и терпеливо ждать. Ральф спросил: "И почему у вас люди так все терпеливо стоят в очередях и молча ждут?" "А что надо делать?" "У вашей почтовой службы — слабый менеджмент. Надо работать над его корректировкой. Почему они не справляются с потоком клиентов?"

 

Ох, уж эти вопросы иностранцев!

 

Простояв в очереди еще около 25 минут, мы опять предстали перед хмурым взглядом нелюбезной почтовой дамы неопределенного возраста.

 

"Что будем отправлять за рубеж?" — спросила она, услышав иностранную речь.

"Картины".

"Какие картины?!"

"Вот, — показали мы. Четыре картины самарских художников".

"Да вы что! — ужаснулась почтовая дама. Картины нельзя, нельзя ни в коем случае!"

"А почему?"

"Потому, уважаемая, что они могут являться культурной ценностью, достоянием страны".

"Да они продаются на каждом углу на улице Ленинградской, кстати сказать, рядом с главпочтамтом".

"Ну и что же что продаются?! Внутри страны они могут и продаваться, и отсылаться в любую точку, а за рубеж — нельзя".

"А что можно?"

"Ну, если ваш американец такой большой ценитель искусства, то можно печатные репродукции любых и этих, в том числе, картин, а также любые издания альбомов по искусству, кроме антикварных и раритетных".

 

Я замолчала, рисуя в своем воображении ситуацию, как мы с Ральфом делаем фоторепродукции с картин самарских художников.

 

"А если это — подарок иностранному гостю от художников Самары?" — попыталась соврать я, зная, что Ральф по-русски все равно ничего не понимает.

 

Почтовая работница рассвирепела еще больше.

 

"То есть как это подарок?! Дарить иностранцам культурные ценности, принадлежащие России – это уголовное преступление, преследуемое в определенном законом порядке. Он (почтовая дама ткнула в Ральфа пальцем) картины хочет отослать почтовым отправлением, потому что его никакая таможня не пропустит".

 

"Так, только еще встречи с российским правосудием нам не хватало", — подумала я.

 

Мы отошли от окошка. Ральф снова ничего не понимал. Я объяснила ему ситуацию. Он очень огорчился и попросил: "Нельзя ли обратиться к старшему менеджеру, мотивируя свое обращение тем, что эта леди работает на своем рабочем месте не совсем профессионально". "Это в каком смысле непрофессионально? — на всякий случай решила уточнить я. "Ну, она разговаривает с людьми не совсем в корректном тоне, не может решить самостоятельно элементарных вопросов и, самое главное, вообще не рада нас видеть, хотя мы — ее клиенты".

 

Да, Ральф прав, дама действительно не выказывала большой радости от наплыва клиентов вообще и от наших недовольно растерянных физиономий, в частности.

 

Увидев на двери табличку "Начальник отдела доставки", я смело вошла в кабинет вместе с Ральфом. Спокойно объяснив ситуацию немолодому мужчине, оказавшемуся местным начальником, я была приятно удивлена его вежливостью и рассудительностью. Может быть, он тоже не очень был рад нас видеть, но терпеливо объяснил нам, что живописные полотна отправлять по почте за границу действительно нельзя и даже извинился за возникшие неудобства. Обескураженная его неожиданной вежливостью, я только руками развела: "А что же нам делать?"

 

"Единственный выход — обратиться в художественный музей и сдать туда картины для оценки, на экспертизу. Если вы принесете из музея справку, что данные картины художественной ценности не представляют, то мы их отправим в Америку в этот же день. Только должен вас предупредить, эта процедура — дорогостоящая, довольно длительная по времени, ее выполняют высокопрофессиональные эксперты".

 

Совершенно измученные мы вышли на улицу и отправились в кафе обедать. На почту решено было на этой неделе больше не ходить. Мы взяли тайм-аут. Сначала надо было успокоиться, а потом решать, что же Ральф будет посылать своим родным вместо картин.

 

Несколько дней мы думали и обсуждали разные идеи. И тут мне в голову пришла простая мысль: надо начать с изучения почтовых правил, узнать, что можно, а что нельзя отправлять в Америку. Ральф со мной сразу же согласился. Было решено сначала зайти на главпочтамт и все как следует разузнать. Итак, через несколько дней мы снова стояли перед окошечком с уже знакомой нам нелюбезной дамой неопределенного возраста.

 

"Здравствуйте", — сказала я как можно приветливее.

 

"А, это опять вы?!" — Ральф прав: она совершенно не рада нас видеть. Я хотела было сказать: "Да, мы сдались властям, оформили явку с повинной, сделали чистосердечное признание, нас отдали под суд, отправили в тюрьму и вскоре благополучно амнистировали". Но я промолчала, решив не испытывать ее чувство юмора. Я просто спросила: "Как бы нам узнать, что можно, а что нельзя отсылать за рубеж, в частности, в Америку, почтовым отправлением?" "Как-как, да никак вы этого не узнаете, пока я вам не скажу", — сказала как отрезала дама. "А можно посмотреть нормативные документы и инструкции на сей счет?" — решила я не сдаваться. Дама куда-то исчезла и вскоре вернулась с огромной толщины книгой, которая издалека напоминала Библию. Она сунула ее нам в окошечко и, не проронив ни слова, занялась своими делами. Я стала сосредоточенно изучать талмуд. Найдя нужные нам странички об Америке, я начала просто перечислять Ральфу, что отправлять можно, заранее попросив его из этого списка выбрать что-то подходящее его детям и родственникам в качестве подарка. Ральфу понравилась моя стратегия обдумывания подарка, и очень скоро он остановил меня на слове "компакт-диски". Он решил послать своим детям по нескольку компакт-дисков с компьютерными играми и с современной музыкой.

 

Возвращая "священную почтовую книгу", я на всякий случай спросила нелюбезную даму, точно ли можно посылать в Америку компакт-диски. Она была крайне недовольна моим вопросом, все ее выражение лица говорила: "Ну, вы же сами только что читали!" Однако, она молча открыла "святая святых" и, порывшись в ней, буркнула: "Да, можно!" Вдруг почтовая работница добавила все с тем же недовольным видом: "Если вес отправления будет больше двух килограммов, то надо будет оформлять как посылку, если до двух килограммов — то как бандероль".

 

"Очень своевременное замечание", — подумала я, представив какую кучу компакт-дисков надо накупить, чтобы вес посылки превышал два килограмма.

 

Нам казалось, что мы предусмотрели все. Но, мы не знали, как мы ошибались.

Всю следующую неделю Ральф выбирал компакт-диски для своих детей. Наконец, настал день Х — мы опять отправились на почту. Компакт-дисков у него было всего шесть: три для дочери и три для сына, поэтому волноваться насчет перевеса не приходилось. Нам казалось, что мы предусмотрели все. Но, мы не знали, как мы ошибались.

 

Стоически выстояв очередную очередь, мы оказались у заветного окошечка. Увидев нас и бросив беглый взгляд на компакт-диски, все та же дама спросила: "Как будете запаковывать компакт-диски?"

 

"То есть как это как? Вы же сами завертываете и упаковываете бандероли как положено?! И, насколько я знаю, это — платная услуга. Мы заплатим".

 

"Это — понятно, — сказала дама. Но я только оборачиваю почтовое вложение в бумагу".

 

"Так и что?" — я никак не могла взять в толк смысл сказанного.

 

"А то, что такое хрупкое почтовое вложение нужно обкладывать плотным картоном".

 

"Хорошо, мы согласны. Мы оплатим стоимость картона".

 

"У меня нет картона в наличии", — резко прервала почтовая дама бесполезный разговор.

 

"Интересно, а в безналичии он у них имеется?" — мелькнуло у меня в голове.

 

"Как нет картона?! А как же быть?" — похолодев от ужаса, спросила я не своим голосом.

 

"Обкладывайте ваше почтовое вложение плотным картоном, иначе я не приму!" — твердо стояла на своем почтовая дама.

 

"Но, почему?" — спросила я.

 

"Почему-почему! Из-за плохой упаковки у почтового вложения могут возникнуть механические повреждения, а вы потом нам претензии предъявлять станете".

 

Я и не предполагала, что, собираясь на почту, должна обязательно позаботиться о надежной упаковке почтового вложения.

 

Я объяснила все Ральфу, и мы оба стояли молча в растерянности. Потом у меня появилась идея. На витрине было выставлено много почтовых открыток разного размера. Некоторые из них были очень плотные и глянцевые, и вполне могли бы сойти за картон. Я радостно предложила это почтовой даме, добавив, что мы готовы купить даже несколько любых самых дорогих (плотных и больших) почтовых открыток и использовать их для упаковки почтового вложения вместо картона. Эффект, как мне казалось, получится почти тот же. Дама зарубила на корню мою, как мне показалось, блестящую идею, строгим голосом пояснив, что так делать нельзя.

 

"Но почему?" — предприняла я последнюю попытку борьбы.

"Не положено. Хрупкое почтовое вложение должно быть обязательно обернуто белым плотным картоном". Я опять растерялась. Ральф, по-моему, вообще ничего не понимал. Особенно того, что на почте нас опять совсем не рады видеть.

 

Тут я скользнула взглядом по бэйджу, висящему на груди почтовой дамы. Серьезная бирка гласила: "Елена Викторовна. Старший оператор." И я в полном отчаянии сказала: "Елена Викторовна, но вы же старший оператор главпочтамта, помогите же, посоветуйте, как нам быть!" Почтовая дама кокетливо поправила окольцованной в нескольких местах рукой несуществующую прическу на собственной голове и, преисполненная чувства достоинства, вынесла свой вердикт: "Картон можно купить в газетном киоске за углом. Тогда и отправим вашу бандероль в Америку".

 

Понурив головы, мы пошли искать белый плотный картон. В обозначенном киоске картона не оказалось. Продавец только развел руками: "Да кто вам сказал такое! У нас никогда и не бывает картона. Газеты, журналы, презервативы — пожалуйста! А картона — нет! Вы лучше на главпочтамте спросите". "Спасибо, мы там только что были. А презервативами мы уже запаслись!" Я так вольно шутила, так как была уверена, что мой иностранец не поймет моих слов. Вообще же подобные шутки с американцами шутить ни в коем случае нельзя. Они сразу сильно пугаются и начинают серьезно уточнять, правильно ли они нас поняли и начинают сразу просчитывать, каковы могут быть юридические последствия.

 

Тут я вспомнила, что за две автобусные остановки до этого киоска есть крупный магазин канцелярских товаров. Пришлось нам с Ральфом идти туда. Там нас встретила молоденькая, очень милая продавщица. Она так вежливо и терпеливо с нами работала, что у меня сложилось впечатление, будто она или новенькая, недавно работает и пока никому не хамит, еще не научилась от своих коллег, или ей идет какой-то процент с продаж и поэтому она рада любому клиенту. Так уж она была любезна с нами, что сразу выложила на прилавок несколько пачек детского картона для труда. И стала нахваливать и настоятельно рекомендовать "Цветной картон для ручного труда".

 

"Нет! — в ужасе вскрикнула я. Нам нужен только белый плотный картон".

"Но, цветной — плотнее", — молодая продавщица работала с клиентом до последнего.

"Спасибо большое, но мы возьмем все же белый", — твердо пресекла я попытки сбить меня с правильного курса. Ведь я хорошо запомнила слова почтовой дамы, что "хрупкое вложение надо оборачивать плотным БЕЛЫМ картоном" и то, что она обернуть компакт-диски разноцветными глянцевыми открытками, по плотности вполне сопоставимыми с картоном, категорически отказалась.

 

К сожалению, в пачке было 20 листов картона и поштучно он не продавался, чем Ральф был крайне удивлен.

 

"А что, если мне надо только два листа картона или три? Зачем мне пачка с 20 листами картона?" — попытался Ральф снова задавать свои каверзные вопросы. Я ему объяснила ситуацию, как смогла.

 

"Видишь ли, картон в России очень дешевый. Мы заплатим одинаковую сумму денег, возьмем ли мы один лист картона или 20 листов. Так лучше возьмем 20".

 

"А зачем нам 20 листов картона?" — спросил он. Я растерялась на минуту, придумывая достойный ответ, но Ральф нашелся сам, что сказать.

 

"А, я понял, мы используем только два листа картона, а остальные листы оставим на почте". "Зачем?" — в свою очередь изумилась я. "Чтобы другим клиентам не пришлось идти за картоном в магазин так далеко, как нам".

 

"Да, верно!" — согласилась я.

 

По дороге на почту Ральф спросил: "Ничего не понимаю. Вы говорите, что картон в России недорогой, но тогда почему же его нет на главной почте вашего города?"

 

Пришлось слукавить во второй раз, чтобы не выставлять перед иностранцем городские власти службы в плохом свете.

 

"Видите ли, Ральф, обычно картон бывает на главпочтамте. Это — временные перебои".

 

"Ах да, понимаю. У вас в стране — кризис. Тогда хорошо, что мы оставим на почте ненужные нам листы картона для других клиентов".

 

Мы вернулись на главпочтамт, привычно отстояли небольшую очередь и снова предстали перед почтовой неулыбчивой дамой. С вздохом в очередной раз Ральф запомнил несколько листков: почтовых бланков и таможенных деклараций. "Что вас удивляет?" — задала я Ральфу свой самый любимый вопрос, который стараюсь задавать всем иностранцам. "Я удивляюсь, почему вы, россияне, все так любите писать письменно и заполнять все вручную!"

 

"А как это надо делать?"

 

"Распечатывать готовый заполненный бланк на компьютере, конечно, либо сидя у себя дома, либо прямо на почте. И вообще, зачем самим так часто ходить на почту? Ведь можно делать все почтовые отправления по Интернету".

 

"Интересно, как же это можно отправить бандероль по Интернету?"

 

"Очень просто, делаешь по Интернету заказ в соответствующую фирму, сообщая им, что именно ты хочешь отправить. И они все заказанное тобой отправляют твоим родственникам. Или другой вариант: к тебе домой приходит работник этой фирмы, показывает выбранный тобой товар, упаковывает все это на твоих глазах и увозит, оставляя тебе гарантийный талон и квитанцию. Даже можно сделать страховку на почтовое отправление по желанию заказчика. И все. Никаких хлопот. Конечно, стоит это недешево. Вы, видимо, ходите сами на почту, чтобы сэкономить. Да?"

 

"Ну, вот видите ли, Ральф, вы сами все прекрасно понимаете", — ответила я ему.

 

Когда у нас, наконец, взяли компакт-диски для отправки в Америку, нас ждало последнее разочарование. Почтовая дама наотрез отказалась класть в бандероль вместе с компакт-дисками обычную поздравительную открытку с Днем рождения в простом белом конверте. На все наши попытки выяснить причины, она твердо и решительно отвечала: "Не положено. Вся книгопечатная продукция…"

 

"Знаем-знаем, принимается в другом зале во втором окне, вход через другую дверь".

 

"Да, верно".

 

"Но, ведь это — всего лишь поздравительная открытка!"

 

"Я же вам объяснила: не положено! Таковы правила! Здесь — только бандероли и посылки. В следующем зале — вся книжно-печатная продукция".

 

"Ничего страшного, — успокоила я Ральфа, — Открытку пошлем обычным письмом, дойдет быстрее бандеролей".

 

"Но, я-то как раз хотел бы, чтобы мои родные получили все вместе: и подарки, и открытку с поздравлением".

 

"Послушайте, Ральф, но так будет даже лучше. Сначала ваши родные получат поздравительную открытку, а потом еще и две бандероли, это все произойдет в разное время. И это — здорово, так как они в итоге они получат три послания от вас, а не одно, как вы изначально планировали. Ведь так приятно получать весточки от своих родных и близких, когда они далеко", — успокоила я Ральфа, как могла.

 

Ральф совсем успокоился — мои доводы окончательно убедили его. Когда мы уходили с главпочтамта, Ральф неожиданно вспомнил про коробку картона для детского труда, которую я машинально сунула себе в сумку. Уже у двери он сказал мне: "Давай вернемся и оставим наш картон другим клиентам почты. Ведь нам он больше не нужен, а на вашей почте перебои с картоном".

 

Я послушно вернулась к уже почти полюбившемуся мне окошечку и сказала почтовой даме: "Вот картон. Он — абсолютно новый. Может, кому еще понадобится для упаковки хрупкого почтового вложения". Я положила пачку картона на прилавок и пошла к двери. Почтовая дама закричала мне вслед: "Женщина, уберите за собой мусор. Никому ваш картон тут не нужен. И нечего мусорить в общественных местах!"

 

Но, мы с Ральфом уже вышли на улицу и облегченно вздохнули. Кажется, почтовая эпопея закончилась для нас все же неплохо.

 

Уезжая в свою Америку, Ральф оставил мне четыре картины с волжскими пейзажами, наверное, на память о наших приключениях.

 

Часть 2

Через некоторое время я решила отправить подарки детям Ральфа ко дню рождения, это было ровно через год после наших с ним мучительных походов на российскую почту. Зная, что сын и дочь Ральфа часто ходят в дельфинарий ухаживать за дельфинами, я купила им: девочке — большую мягкую игрушку-дельфина, а мальчику — большое банное полотенце с изображением семьи симпатичных дельфинов.

 

Перед ответственным днем отправления посылки, а вернее накануне, я на всякий случай зашла на главпочтамт с игрушкой-дельфином. К моей большой радости, в знакомом мне окошечке я увидела новое лицо спокойной улыбчивой девушки. Я изложила суть проблемы и достала из большого пакета дельфина. Она мне ответила, что поскольку игрушка очень объемная, отправлять ее надо посылкой. Мне было сказано сшить самой дома мешок по размерам игрушки, но не зашивать его с одной стороны, а нитку, иголку и ножницы принести с собой на почту. После досмотра почтового вложения, на глазах почтовых работников прямо на почте мне следовало зашить вручную последнюю сторону мешка особым внутренним швом, чтобы снаружи нитка не просматривалась. Таковы правила.

 

Хорошо, что я зашла на почту накануне отправления посылки, а то ведь пришла бы без мешочка, без иголки, ниток и ножниц. Я на всякий спросила, как правильно сшить мешочек. Девушка терпеливо объяснила мне, что в мешке главное, чтобы ткань была светлая, однотонная и плотная, наподобие мешковины.

 

Потом она объявила, что дельфин в категорию "бандероли" не подходит по размерам, а в категорию "посылки" — по весу.

 

Следующий день, отложив все остальные дела, я решила посвятить исключительно почте. Сначала я отправилась в магазин и купила там нужную ткань. Потом вернулась домой и, тщательно измерив дельфина, сшила мешок нужных размеров, прострочив его на машинке с трех сторон. Четвертая сторона мешка, как и было велено, осталась незашитой. Затем с мешком, иголкой, нитками и ножницами я отправилась на почту. Настал самый волнительный момент отправки. Уже другая девушка долго крутила моего дельфина и взвешивала его и мерила. Потом она объявила, что дельфин в категорию "бандероли" не подходит по размерам, а в категорию "посылки" — по весу. Я, похолодев от ужаса, сказала: "Что же мне делать?" А про себя подумала: "Ну вот, начинается!" Но, как это ни странно, все обошлось. Девушка тут же вежливо предложила мне сложить дельфина пополам и отправить его в таком виде. Заметив выражение ужаса, застывшее на моем лице, она постаралась меня успокоить. Сказала, что с дельфином ничего не должно случится, потом он благополучно распрямится опять. Я дала свое согласие, но сердце кровью обливалось, когда я смотрела, как она его, бедного, в бараний рог согнула. Веревка, которой она скручивала-связывала несчастного дельфина, рвалась несколько раз. Такая уж у них на почте плохая веревка для бандеролей и посылок.

 

Я даже на какое-то время перестала переживать за дельфина и испугалась, что меня сейчас отправят в ближайший хозяйственный магазин за веревкой.

 

Но, слава богу, этого не произошло. Правда, сшитый мною дома мешок, мне вернули, а многострадального дельфина, обернутого банным полотенцем, втиснули в свернутом пополам виде в стандартный почтовый мешок, имеющийся в продаже на почте. Мне было велено зашить мешок особым потаенным швом, чтобы не было видно ниток снаружи, что я и сделала.

 

Я принесла с собой и поздравительную открытку. Но ее принять, то есть вложить в посылку со свернутым в бараний рог и обернутый полотенцем дельфином, не разрешили. Я ее потом отправила отдельно, в конверте. Когда я, наконец, вышла с почты, то почувствовала, что стала мудрее и старше. Хорошо, что при этом со мной не было рядом иностранцев, и мне не пришлось проводить с ними занятия по кройке и шитью. Ох, и намучилась бы я тогда. Представляю себе иностранца на нашей почте с иголкой в руках, осваивающего особый потайной шов.

 

А вообще, я поняла одну простую вещь: нам, клиентам почты, всегда следует быть предельно внимательными и развивать в себе дар предвидения. Собираясь на почту, следует непременно брать с собой следующие предметы: картон, нитки, ножницы, ткани, иголки, а также можно заодно захватить с собой прочные веревки и ящики, ну и на всякий случай — портативную швейную машинку. Не забудьте про молоток с гвоздями. Ведь вам, возможно, придется отправлять посылку в ящике и вас, наверняка, заставят его на почте заколачивать, после бдительного досмотра почтового вложения.

 

Главное: все следует предусмотреть, предвосхитить, предугадать. И тогда с вашими почтовыми отправлениями все будет нормально.

 

Кстати о досмотре. К своему подарку американцам я приложила красочную книгу о дельфинах. Зная, что ее надо отправлять в другом зале главпочтамта, я пошла туда. Книга была запечатана, плотно затянута полиэтиленом. Это было красивое подарочное издание с множеством фотографий. Но в другом зале строгая почтовая работница мне сразу же сказала, что в таком виде книгу отправлять нельзя, надо непременно вскрывать ее полиэтиленовую упаковку. Затем она вспорола упаковку книги, при этом, немного поцарапав суперобложку, достала книгу и всю ее пролистывая, строго спросила меня, нет ли там вложенных записок каких-нибудь или открыток, потому как это — не положено. Я ответила, что там ничего такого нет и вообще книга только что из магазина. Но почтовая работница все равно все лично досмотрела. И только потом все снова упаковала.

 

Тут мне вспомнились слова, сказанные Ральфом после окончания нашей с ним почтовой эпопеи: "Странно вы, россияне, простейшие действия превращаете для себя в тяжелое испытание. Как будто специально себе трудности кругом создаете. И зачем вам это надо?"

 

"Чтобы не скучно было жить", — грустно усмехнулась я про себя.

 

А. Бикеева

 

[oger]

Вспомнилось)))

http://www.youtube.com/watch?v=XvBkseO_5H8

[U-man]

Вы ещё НПС не пользовались.(Национальная почтовая служба). Там если курьер тебя не застал,то ты сам виноват.Звездуй в их офис на 2-ю линию и получай то что тебе прислали(я про заказное письмо). Только не всем удобно добираться до 2-й линии,в отличие от родной почты по месту прописки,идти до которой 5 минут.

 

Вы ещё обычным районным почтовым отделением не пользовались, после их посещения рассказы пишут...

Взято отсюда.

 

 

 

Алина Бикеева, 27.03.2014

 

Невероятные приключения иностранца на российской почте, или C почтой по жизни

 

Казалось бы, что может быть проще — пришел на почту, отправил посылку — и все. Но в жизни, оказывается, не так все просто, как это нам кажется на первый взгляд. Однажды американец Ральф, находившийся в нашей стране с длительным, деловым визитом, решил отправить своим родным подарки из России. А я оказалась рядом с ним в качестве переводчицы.

Из серии "Ох, уж эти россияне, и как нас воспринимают иностранцы"

 

Часть 1

Ральф стал советоваться со мной, что можно отправить из российского города Самары в американский город Юкайпу в качестве подарка. Он хотел, чтобы подарок был непременно с русским колоритом. Ральф сразу отверг идею деревянных ложек и расписных матрешек, которых, как он сказал, у него уже собралось две дюжины за время его полугодового пребывания в России. Мы стали с ним размышлять вместе.

 

Самара — не только крупный промышленный центр, но еще и красивый город, раскинувшийся на волжском берегу. Красоту Волги и Жигулевских гор, а также виды исторической части Самары неустанно отображают на своих полотнах многочисленные художники Поволжья. В нашем городе есть улица Ленинградская, которая в простонародье зовется "Самарский Арбат". Там можно найти живописные полотна на любой вкус, отражающие местный колорит. Туда-то я и повела своего "подопечного" иностранца. Ему очень пришлась по вкусу идея купить у местных художников картины с волжскими пейзажами и видами города.

 

Мы решили выбирать полотна небольшого размера, чтобы было удобно отсылать их по почте. Прогуливаясь по Самарскому Арбату, мой американец присмотрел набор ярких открыток с видами Самары. Самарская улица, представляющая почти все российские народные промыслы, понравилась иностранцу чрезвычайно. Вместо запланированных двух, восторженный американец приобрел четыре картины, по его словам, просто за смешные деньги. И еще с удовольствием купил два набора открыток с видами Самары. Он был доволен. Подарки были куплены для всех членов семьи. Он заметил, что гулял по Арбату, словно по музею под открытым небом. Теперь нам с ним предстояло отправить подарки в США. Вот здесь и начались неожиданности.

 

На следующий день довольные совершенными покупками мы с Ральфом отправились в ближайшее к его гостинице почтовое отделение. Там нас встретила нервная девица с нелюбезным видом. И хотя мы были единственными клиентами у ее окошка, она долго занималась какими-то, видимо, очень важными и очень срочными производственными делами, упорно нас не замечая.

 

Нерешительно потоптавшись на одном месте, я дерзнула обратиться к очень занятой работнице почты: "Добрый день. Нам бы посылочку отправить". "Добрый", — как-то злобно ответила девица с нелюбезным видом, не повернувшись в нашу сторону и ни на секунду не отрываясь от своей, несомненно, очень важной работы. Американец стоял рядом со мной молча, ничего не понимая.

 

Свою следующую фразу я произнесла уже более решительно, но, по-прежнему, предельно вежливо: "Девушка, нам надо бандероль отправить. Будьте добры, дайте нам все необходимые бланки. Пока вы заняты, мы их заполним". Девушка, так и не удостоив нас даже беглым взглядом, хлопнула перед моим носом бланками. "Заполняйте бланк с адресами отправителя и получателя бандероли и опись почтового вложения в двух экземплярах", — сказала она.

 

Мы с Ральфом отошли от окошечка и стали старательно заполнять три листочка, брошенных нам очень занятой девицей. Потом мы снова подошли к окошечку и протянули ей заполненные листы. Она, все также не глядя на нас, схватила их быстрым резким движением. Одной свободной рукой она ловко бросила бумаги на свой стол и молниеносным движением все той же руки шлепнула на них почтовые штампы жутко громким хлопком. Другая же ее рука продолжала доделывать все туже архиважную работу. Выражение лица девицы являло собой нервное недовольство, по всей видимости, тем, что мы ее как раз и отвлекали постоянно от той самой неотложной работы.

 

Когда она, наконец, закончив или бросив свои дела, бегло взглянула на поданный нами лист с заполненными адресами, то выражение недовольства тут же слетело с ее молодого личика. Лицо приобрело новое выражение. Это было выражение сильного возмущения. "Какое выразительное лицо!" — подумалось мне.

 

"То есть как это в Америку?!" — казалось, возмущению девицы не было предела. "Да вы что!" — грозно выдохнула она. Я даже отступила от неожиданности на шаг назад, лихорадочно соображая, что же криминального в том, что мы с Ральфом хотим отправить бандероль из российского города Самары в американский город Юкайпа.

 

Нервная работница между тем еще более раздраженно продолжала: "У нас — обычное районное почтовое отделение!" "Ну и что?" — попыталась вникнуть я в суть проблемы. Ситуация тут же прояснилась. "То есть как это что?! Разве вы не знаете, что бандероль за рубеж надо отправлять с центрального почтамта?!" — почти рявкнула девица.

 

Я подумала: "Интересно, откуда я должна это знать?! Я не каждый день хожу с американцами на нашу российскую почту отправлять бандероли в Калифорнию".

 

Для американцев писать ручкой — вообще проблема

 

Когда Ральф понял суть проблемы, он очень расстроился, что впустую заполнил три бланка. Для американцев писать ручкой — вообще проблема. Они, в основном, все печатают на компьютере. Максимум, что они делают вручную, так это ставят свою подпись. Хотя очень часто в их всевозможных документах требуется поставить даже не подпись, а лишь инициалы, то есть достаточно двух букв. А тут — три заполненные вручную печатными буквами листочка! Ральф даже спросил, нельзя ли нам использовать уже заполненные бланки на главпочтамте. На что он получил отрицательный ответ — на бланках уже красовались жирные черные штампы районного почтового отделения.

 

Тяжело вздохнув и в последний раз с тоской взглянув на заполненные бланки, Ральф согласился идти на центральный почтамт. Там нас ожидала очередь из семи человек, к которой мы, с некоторым сожалением, вынуждены были присоединиться. На сей раз в почтовом окошечке царствовала нелюбезная дама неопределенного возраста. Она работала молча и, как нам показалось, очень медленно. Наши робкие попытки взять пустые бланки, чтобы заполнить их заранее, пока стоим в очереди, дама пресекла на корню. Она строго заявила: "Прежде чем вам заполнять сопроводительную документацию почтового отправления, я должна лично произвести досмотр вложения зарубежной бандероли".

 

Мы простояли около получаса, как вдруг неожиданно обнаружилось, что картины и наборы открыток, сложенные вместе, нам отправить не удастся. За два человека перед нами стоял мужчина, который намеревался отправить внучке подарок, состоящий из коробки конфет и книги. Нелюбезная почтовая дама неопределенного возраста взяла у мужчины коробку конфет, чтобы упаковать ее, и наотрез отказалась брать книгу. Недоуменному клиенту она объяснила, что всю книгопечатную продукцию следует отправлять из другого отделения главпочтамта, попасть в которое можно с улицы через другую входную дверь. Меня тут же осенило, что наборы открыток с видами города, которые Ральф приобрел вместе с картинами, являются книгопечатной продукцией, и у нас здесь их не возьмут. Попытавшегося было возмутиться мужчину, нелюбезная почтовая дама строго приструнила: "Мужчина, здесь принимаются только посылки и бандероли". Мужчина горестно замолчал, не решившись спросить, почему книга не может сойти за бандероль.

 

Насколько это было возможно, я попыталась все объяснить Ральфу. Видя, что очередь еще довольно большая и движется медленно, мы отправились в другое отделение главпочтамта, где, как мы надеялись, у нас быстро примут книгопечатную продукцию. Мы вошли в другую дверь, ведущую в просторный зал, и попали еще в одну очередь.

 

Вы представляете, что такое для иностранца стоять в очереди 40 минут, когда до этого ты уже отстоял два раза по 30?!

 

Бланки заранее нам опять не дали, и, когда подошла наша очередь, почтовый работник запаковал наборы открыток, после чего и выдал нам бланки. Ральфу и мне пришлось выйти из очереди для заполнения бумаг. Наконец, когда бланки были благополучно заполнены и мы вернулись к нужному нам второму окошечку, то с неприятным удивлением обнаружили, что очередь несколько увеличилась, а нам, как оказалось, пришлось встать в самый ее конец, так как никто нас вперед пропускать, естественно, не собирался. Когда до заветного окошечка остался один человек, а вернее сказать, одна девушка, стоявшая перед нами, то оказалось, что девушка эта пришла на главпочтамт отправлять 125 заказных писем от имени фирмы, в которой она трудилась. На их оформление ушло около 40 минут. Вы представляете, что такое для иностранца стоять в очереди 40 минут, когда до этого ты уже отстоял два раза по 30?!

 

Ральф спросил меня, почему на центральном почтамте нет специального окна для обслуживания бизнес-корреспонденции, если данное окно предназначено для обслуживания заказной корреспонденции частных лиц. Я лишь пожала плечами.

 

Когда, наконец, подошла наша очередь, девушка во втором окошечке перевязала нашу бандероль, шлепнула уже знакомым нам звонким шлепком какие-то свои почтовые штампы, взвесила ее и сообщила нам бесстрастным голосом, что марок нам следует купить на такую-то сумму. А марки, как оказалось, продаются в пятом окне. Вот это — сюрприз! Совершенно ошарашенные, мы отошли от второго окошечка, смутно осознавая, что нам еще предстоит сюда вернуться. Я бросилась занимать очередную очередь в пятое окошечко, где, как мы только что узнали, можно и должно было купить марки. Очередь была довольно большая, но продвигалась быстро. Люди брали кто марки, кто чистые конверты и отходили. Через 15 минут мы, зажав в руках заветные марки, кинулись назад к уже почти любимому второму окну, где принимают только книгопечатную заказную корреспонденцию. Пришлось стоять в очереди в третий раз.

 

Ральф задал мне провокационный вопрос: "А почему нельзя марки продавать в этом же окошке?" Я, устав отвечать перед иностранцами за всю свою страну, смело перевела его вопрос работнице почты. Она терпеливо-скучно объяснила, что марки для разных нужд продаются только в пятом окне, куда за ними люди идут ото всех остальных окон почтамта. "Нельзя же продавать почтовые марки во всех окнах почтамта, то есть даже там, например, где принимают коммунальные платежи или выписывают газеты и журналы". "А почему нельзя?" — решила я докопаться до истины. "Ну, как вам не понятно! Это — неудобно операторам, сидящим в разных окошечках. Это отвлекает их от работы". "А клиентам почты разве это удобно?" — пошла я напролом. "Вы пришли и ушли, а людям тут весь день работать", — монотонно-равнодушно объяснила почтовая работница, даже не раздражаясь. "Так вот в чем дело, - подумала я. Мы — не люди, мы – клиенты. Что ж о нашем комфорте волноваться. И, вообще, забота о нашем комфорте, как оказывается, доставляет массу неудобств работникам почты". Но я промолчала.

 

Наконец, мы отдали пакет с марками в окошечко. Но впрочем, тут же получили его назад. Дама в окошечке холодно заметила, что марки должны наклеивать сами клиенты. Объяснив нам популярно, что она "не нанималась всем тут марки наклеивать". Так как бандероль отправлялась на дальнее расстояние, то марок было довольно много — более 20 штук. Мне совсем не хотелось их облизывать, наслаждаясь вкусом канцелярского клея. Ральфу переводить все эти детали тоже не стоило. Поэтому я очень вежливо попросила у почтовой дамы канцелярский прибор с влажной губкой, куда можно обмакивать марки, не вкушая клеевого слоя с них. Почтовая дама равнодушно-терпеливо посмотрела на меня и сказала, что у нее такого прибора нет, но он точно имеется в четвертом окошке и я могу обратиться туда.

 

С ужасом осознав, что мы должны будем опять выйти из очереди, чтобы дойти до четвертого окошка, приклеить марки, а потом снова стоять в очереди, чтобы попасть назад во второе, я тут же решительно сказала: "Не надо прибора. Я и так марки наклею". Я отчаянно смело облизала 25 марок и молниеносно быстро пришлепала их к пакету с открытками, при этом косясь глазами на стоящую позади меня очередь и ни на шаг не отступая от второго окошка.

 

Дама взяла пакет из моих рук, но тут же его вернула мне, указав на две плохо приклеившиеся марки. Я собрала (в последний плевок) всю имеющуюся во рту слюну и тут же, не произнося ни слова, исправила допущенную оплошность.

 

Ральф спросил меня, не является ли наклеивание марок работой почты. И задумчиво добавил, что мы им за это, наверное, должны были доплатить. Еще десять минут нам выписывали две квитанции, каждую в двух экземплярах. Ральф никак не мог понять, почему квитанции выписываются работниками почты вручную, а не печатаются компьютером.

 

Наконец, мы вышли из этого отделения главпочтамта и вернулись в отдел посылок и бандеролей. Нам не повезло, очередь заметно выросла, а наша, конечно же, давно прошла. Что ж, пришлось опять вставать в самый хвост и терпеливо ждать. Ральф спросил: "И почему у вас люди так все терпеливо стоят в очередях и молча ждут?" "А что надо делать?" "У вашей почтовой службы — слабый менеджмент. Надо работать над его корректировкой. Почему они не справляются с потоком клиентов?"

 

Ох, уж эти вопросы иностранцев!

 

Простояв в очереди еще около 25 минут, мы опять предстали перед хмурым взглядом нелюбезной почтовой дамы неопределенного возраста.

 

"Что будем отправлять за рубеж?" — спросила она, услышав иностранную речь.

"Картины".

"Какие картины?!"

"Вот, — показали мы. Четыре картины самарских художников".

"Да вы что! — ужаснулась почтовая дама. Картины нельзя, нельзя ни в коем случае!"

"А почему?"

"Потому, уважаемая, что они могут являться культурной ценностью, достоянием страны".

"Да они продаются на каждом углу на улице Ленинградской, кстати сказать, рядом с главпочтамтом".

"Ну и что же что продаются?! Внутри страны они могут и продаваться, и отсылаться в любую точку, а за рубеж — нельзя".

"А что можно?"

"Ну, если ваш американец такой большой ценитель искусства, то можно печатные репродукции любых и этих, в том числе, картин, а также любые издания альбомов по искусству, кроме антикварных и раритетных".

 

Я замолчала, рисуя в своем воображении ситуацию, как мы с Ральфом делаем фоторепродукции с картин самарских художников.

 

"А если это — подарок иностранному гостю от художников Самары?" — попыталась соврать я, зная, что Ральф по-русски все равно ничего не понимает.

 

Почтовая работница рассвирепела еще больше.

 

"То есть как это подарок?! Дарить иностранцам культурные ценности, принадлежащие России – это уголовное преступление, преследуемое в определенном законом порядке. Он (почтовая дама ткнула в Ральфа пальцем) картины хочет отослать почтовым отправлением, потому что его никакая таможня не пропустит".

 

"Так, только еще встречи с российским правосудием нам не хватало", — подумала я.

 

Мы отошли от окошка. Ральф снова ничего не понимал. Я объяснила ему ситуацию. Он очень огорчился и попросил: "Нельзя ли обратиться к старшему менеджеру, мотивируя свое обращение тем, что эта леди работает на своем рабочем месте не совсем профессионально". "Это в каком смысле непрофессионально? — на всякий случай решила уточнить я. "Ну, она разговаривает с людьми не совсем в корректном тоне, не может решить самостоятельно элементарных вопросов и, самое главное, вообще не рада нас видеть, хотя мы — ее клиенты".

 

Да, Ральф прав, дама действительно не выказывала большой радости от наплыва клиентов вообще и от наших недовольно растерянных физиономий, в частности.

 

Увидев на двери табличку "Начальник отдела доставки", я смело вошла в кабинет вместе с Ральфом. Спокойно объяснив ситуацию немолодому мужчине, оказавшемуся местным начальником, я была приятно удивлена его вежливостью и рассудительностью. Может быть, он тоже не очень был рад нас видеть, но терпеливо объяснил нам, что живописные полотна отправлять по почте за границу действительно нельзя и даже извинился за возникшие неудобства. Обескураженная его неожиданной вежливостью, я только руками развела: "А что же нам делать?"

 

"Единственный выход — обратиться в художественный музей и сдать туда картины для оценки, на экспертизу. Если вы принесете из музея справку, что данные картины художественной ценности не представляют, то мы их отправим в Америку в этот же день. Только должен вас предупредить, эта процедура — дорогостоящая, довольно длительная по времени, ее выполняют высокопрофессиональные эксперты".

 

Совершенно измученные мы вышли на улицу и отправились в кафе обедать. На почту решено было на этой неделе больше не ходить. Мы взяли тайм-аут. Сначала надо было успокоиться, а потом решать, что же Ральф будет посылать своим родным вместо картин.

 

Несколько дней мы думали и обсуждали разные идеи. И тут мне в голову пришла простая мысль: надо начать с изучения почтовых правил, узнать, что можно, а что нельзя отправлять в Америку. Ральф со мной сразу же согласился. Было решено сначала зайти на главпочтамт и все как следует разузнать. Итак, через несколько дней мы снова стояли перед окошечком с уже знакомой нам нелюбезной дамой неопределенного возраста.

 

"Здравствуйте", — сказала я как можно приветливее.

 

"А, это опять вы?!" — Ральф прав: она совершенно не рада нас видеть. Я хотела было сказать: "Да, мы сдались властям, оформили явку с повинной, сделали чистосердечное признание, нас отдали под суд, отправили в тюрьму и вскоре благополучно амнистировали". Но я промолчала, решив не испытывать ее чувство юмора. Я просто спросила: "Как бы нам узнать, что можно, а что нельзя отсылать за рубеж, в частности, в Америку, почтовым отправлением?" "Как-как, да никак вы этого не узнаете, пока я вам не скажу", — сказала как отрезала дама. "А можно посмотреть нормативные документы и инструкции на сей счет?" — решила я не сдаваться. Дама куда-то исчезла и вскоре вернулась с огромной толщины книгой, которая издалека напоминала Библию. Она сунула ее нам в окошечко и, не проронив ни слова, занялась своими делами. Я стала сосредоточенно изучать талмуд. Найдя нужные нам странички об Америке, я начала просто перечислять Ральфу, что отправлять можно, заранее попросив его из этого списка выбрать что-то подходящее его детям и родственникам в качестве подарка. Ральфу понравилась моя стратегия обдумывания подарка, и очень скоро он остановил меня на слове "компакт-диски". Он решил послать своим детям по нескольку компакт-дисков с компьютерными играми и с современной музыкой.

 

Возвращая "священную почтовую книгу", я на всякий случай спросила нелюбезную даму, точно ли можно посылать в Америку компакт-диски. Она была крайне недовольна моим вопросом, все ее выражение лица говорила: "Ну, вы же сами только что читали!" Однако, она молча открыла "святая святых" и, порывшись в ней, буркнула: "Да, можно!" Вдруг почтовая работница добавила все с тем же недовольным видом: "Если вес отправления будет больше двух килограммов, то надо будет оформлять как посылку, если до двух килограммов — то как бандероль".

 

"Очень своевременное замечание", — подумала я, представив какую кучу компакт-дисков надо накупить, чтобы вес посылки превышал два килограмма.

 

Нам казалось, что мы предусмотрели все. Но, мы не знали, как мы ошибались.

Всю следующую неделю Ральф выбирал компакт-диски для своих детей. Наконец, настал день Х — мы опять отправились на почту. Компакт-дисков у него было всего шесть: три для дочери и три для сына, поэтому волноваться насчет перевеса не приходилось. Нам казалось, что мы предусмотрели все. Но, мы не знали, как мы ошибались.

 

Стоически выстояв очередную очередь, мы оказались у заветного окошечка. Увидев нас и бросив беглый взгляд на компакт-диски, все та же дама спросила: "Как будете запаковывать компакт-диски?"

 

"То есть как это как? Вы же сами завертываете и упаковываете бандероли как положено?! И, насколько я знаю, это — платная услуга. Мы заплатим".

 

"Это — понятно, — сказала дама. Но я только оборачиваю почтовое вложение в бумагу".

 

"Так и что?" — я никак не могла взять в толк смысл сказанного.

 

"А то, что такое хрупкое почтовое вложение нужно обкладывать плотным картоном".

 

"Хорошо, мы согласны. Мы оплатим стоимость картона".

 

"У меня нет картона в наличии", — резко прервала почтовая дама бесполезный разговор.

 

"Интересно, а в безналичии он у них имеется?" — мелькнуло у меня в голове.

 

"Как нет картона?! А как же быть?" — похолодев от ужаса, спросила я не своим голосом.

 

"Обкладывайте ваше почтовое вложение плотным картоном, иначе я не приму!" — твердо стояла на своем почтовая дама.

 

"Но, почему?" — спросила я.

 

"Почему-почему! Из-за плохой упаковки у почтового вложения могут возникнуть механические повреждения, а вы потом нам претензии предъявлять станете".

 

Я и не предполагала, что, собираясь на почту, должна обязательно позаботиться о надежной упаковке почтового вложения.

 

Я объяснила все Ральфу, и мы оба стояли молча в растерянности. Потом у меня появилась идея. На витрине было выставлено много почтовых открыток разного размера. Некоторые из них были очень плотные и глянцевые, и вполне могли бы сойти за картон. Я радостно предложила это почтовой даме, добавив, что мы готовы купить даже несколько любых самых дорогих (плотных и больших) почтовых открыток и использовать их для упаковки почтового вложения вместо картона. Эффект, как мне казалось, получится почти тот же. Дама зарубила на корню мою, как мне показалось, блестящую идею, строгим голосом пояснив, что так делать нельзя.

 

"Но почему?" — предприняла я последнюю попытку борьбы.

"Не положено. Хрупкое почтовое вложение должно быть обязательно обернуто белым плотным картоном". Я опять растерялась. Ральф, по-моему, вообще ничего не понимал. Особенно того, что на почте нас опять совсем не рады видеть.

 

Тут я скользнула взглядом по бэйджу, висящему на груди почтовой дамы. Серьезная бирка гласила: "Елена Викторовна. Старший оператор." И я в полном отчаянии сказала: "Елена Викторовна, но вы же старший оператор главпочтамта, помогите же, посоветуйте, как нам быть!" Почтовая дама кокетливо поправила окольцованной в нескольких местах рукой несуществующую прическу на собственной голове и, преисполненная чувства достоинства, вынесла свой вердикт: "Картон можно купить в газетном киоске за углом. Тогда и отправим вашу бандероль в Америку".

 

Понурив головы, мы пошли искать белый плотный картон. В обозначенном киоске картона не оказалось. Продавец только развел руками: "Да кто вам сказал такое! У нас никогда и не бывает картона. Газеты, журналы, презервативы — пожалуйста! А картона — нет! Вы лучше на главпочтамте спросите". "Спасибо, мы там только что были. А презервативами мы уже запаслись!" Я так вольно шутила, так как была уверена, что мой иностранец не поймет моих слов. Вообще же подобные шутки с американцами шутить ни в коем случае нельзя. Они сразу сильно пугаются и начинают серьезно уточнять, правильно ли они нас поняли и начинают сразу просчитывать, каковы могут быть юридические последствия.

 

Тут я вспомнила, что за две автобусные остановки до этого киоска есть крупный магазин канцелярских товаров. Пришлось нам с Ральфом идти туда. Там нас встретила молоденькая, очень милая продавщица. Она так вежливо и терпеливо с нами работала, что у меня сложилось впечатление, будто она или новенькая, недавно работает и пока никому не хамит, еще не научилась от своих коллег, или ей идет какой-то процент с продаж и поэтому она рада любому клиенту. Так уж она была любезна с нами, что сразу выложила на прилавок несколько пачек детского картона для труда. И стала нахваливать и настоятельно рекомендовать "Цветной картон для ручного труда".

 

"Нет! — в ужасе вскрикнула я. Нам нужен только белый плотный картон".

"Но, цветной — плотнее", — молодая продавщица работала с клиентом до последнего.

"Спасибо большое, но мы возьмем все же белый", — твердо пресекла я попытки сбить меня с правильного курса. Ведь я хорошо запомнила слова почтовой дамы, что "хрупкое вложение надо оборачивать плотным БЕЛЫМ картоном" и то, что она обернуть компакт-диски разноцветными глянцевыми открытками, по плотности вполне сопоставимыми с картоном, категорически отказалась.

 

К сожалению, в пачке было 20 листов картона и поштучно он не продавался, чем Ральф был крайне удивлен.

 

"А что, если мне надо только два листа картона или три? Зачем мне пачка с 20 листами картона?" — попытался Ральф снова задавать свои каверзные вопросы. Я ему объяснила ситуацию, как смогла.

 

"Видишь ли, картон в России очень дешевый. Мы заплатим одинаковую сумму денег, возьмем ли мы один лист картона или 20 листов. Так лучше возьмем 20".

 

"А зачем нам 20 листов картона?" — спросил он. Я растерялась на минуту, придумывая достойный ответ, но Ральф нашелся сам, что сказать.

 

"А, я понял, мы используем только два листа картона, а остальные листы оставим на почте". "Зачем?" — в свою очередь изумилась я. "Чтобы другим клиентам не пришлось идти за картоном в магазин так далеко, как нам".

 

"Да, верно!" — согласилась я.

 

По дороге на почту Ральф спросил: "Ничего не понимаю. Вы говорите, что картон в России недорогой, но тогда почему же его нет на главной почте вашего города?"

 

Пришлось слукавить во второй раз, чтобы не выставлять перед иностранцем городские власти службы в плохом свете.

 

"Видите ли, Ральф, обычно картон бывает на главпочтамте. Это — временные перебои".

 

"Ах да, понимаю. У вас в стране — кризис. Тогда хорошо, что мы оставим на почте ненужные нам листы картона для других клиентов".

 

Мы вернулись на главпочтамт, привычно отстояли небольшую очередь и снова предстали перед почтовой неулыбчивой дамой. С вздохом в очередной раз Ральф запомнил несколько листков: почтовых бланков и таможенных деклараций. "Что вас удивляет?" — задала я Ральфу свой самый любимый вопрос, который стараюсь задавать всем иностранцам. "Я удивляюсь, почему вы, россияне, все так любите писать письменно и заполнять все вручную!"

 

"А как это надо делать?"

 

"Распечатывать готовый заполненный бланк на компьютере, конечно, либо сидя у себя дома, либо прямо на почте. И вообще, зачем самим так часто ходить на почту? Ведь можно делать все почтовые отправления по Интернету".

 

"Интересно, как же это можно отправить бандероль по Интернету?"

 

"Очень просто, делаешь по Интернету заказ в соответствующую фирму, сообщая им, что именно ты хочешь отправить. И они все заказанное тобой отправляют твоим родственникам. Или другой вариант: к тебе домой приходит работник этой фирмы, показывает выбранный тобой товар, упаковывает все это на твоих глазах и увозит, оставляя тебе гарантийный талон и квитанцию. Даже можно сделать страховку на почтовое отправление по желанию заказчика. И все. Никаких хлопот. Конечно, стоит это недешево. Вы, видимо, ходите сами на почту, чтобы сэкономить. Да?"

 

"Ну, вот видите ли, Ральф, вы сами все прекрасно понимаете", — ответила я ему.

 

Когда у нас, наконец, взяли компакт-диски для отправки в Америку, нас ждало последнее разочарование. Почтовая дама наотрез отказалась класть в бандероль вместе с компакт-дисками обычную поздравительную открытку с Днем рождения в простом белом конверте. На все наши попытки выяснить причины, она твердо и решительно отвечала: "Не положено. Вся книгопечатная продукция…"

 

"Знаем-знаем, принимается в другом зале во втором окне, вход через другую дверь".

 

"Да, верно".

 

"Но, ведь это — всего лишь поздравительная открытка!"

 

"Я же вам объяснила: не положено! Таковы правила! Здесь — только бандероли и посылки. В следующем зале — вся книжно-печатная продукция".

 

"Ничего страшного, — успокоила я Ральфа, — Открытку пошлем обычным письмом, дойдет быстрее бандеролей".

 

"Но, я-то как раз хотел бы, чтобы мои родные получили все вместе: и подарки, и открытку с поздравлением".

 

"Послушайте, Ральф, но так будет даже лучше. Сначала ваши родные получат поздравительную открытку, а потом еще и две бандероли, это все произойдет в разное время. И это — здорово, так как они в итоге они получат три послания от вас, а не одно, как вы изначально планировали. Ведь так приятно получать весточки от своих родных и близких, когда они далеко", — успокоила я Ральфа, как могла.

 

Ральф совсем успокоился — мои доводы окончательно убедили его. Когда мы уходили с главпочтамта, Ральф неожиданно вспомнил про коробку картона для детского труда, которую я машинально сунула себе в сумку. Уже у двери он сказал мне: "Давай вернемся и оставим наш картон другим клиентам почты. Ведь нам он больше не нужен, а на вашей почте перебои с картоном".

 

Я послушно вернулась к уже почти полюбившемуся мне окошечку и сказала почтовой даме: "Вот картон. Он — абсолютно новый. Может, кому еще понадобится для упаковки хрупкого почтового вложения". Я положила пачку картона на прилавок и пошла к двери. Почтовая дама закричала мне вслед: "Женщина, уберите за собой мусор. Никому ваш картон тут не нужен. И нечего мусорить в общественных местах!"

 

Но, мы с Ральфом уже вышли на улицу и облегченно вздохнули. Кажется, почтовая эпопея закончилась для нас все же неплохо.

 

Уезжая в свою Америку, Ральф оставил мне четыре картины с волжскими пейзажами, наверное, на память о наших приключениях.

 

Часть 2

Через некоторое время я решила отправить подарки детям Ральфа ко дню рождения, это было ровно через год после наших с ним мучительных походов на российскую почту. Зная, что сын и дочь Ральфа часто ходят в дельфинарий ухаживать за дельфинами, я купила им: девочке — большую мягкую игрушку-дельфина, а мальчику — большое банное полотенце с изображением семьи симпатичных дельфинов.

 

Перед ответственным днем отправления посылки, а вернее накануне, я на всякий случай зашла на главпочтамт с игрушкой-дельфином. К моей большой радости, в знакомом мне окошечке я увидела новое лицо спокойной улыбчивой девушки. Я изложила суть проблемы и достала из большого пакета дельфина. Она мне ответила, что поскольку игрушка очень объемная, отправлять ее надо посылкой. Мне было сказано сшить самой дома мешок по размерам игрушки, но не зашивать его с одной стороны, а нитку, иголку и ножницы принести с собой на почту. После досмотра почтового вложения, на глазах почтовых работников прямо на почте мне следовало зашить вручную последнюю сторону мешка особым внутренним швом, чтобы снаружи нитка не просматривалась. Таковы правила.

 

Хорошо, что я зашла на почту накануне отправления посылки, а то ведь пришла бы без мешочка, без иголки, ниток и ножниц. Я на всякий спросила, как правильно сшить мешочек. Девушка терпеливо объяснила мне, что в мешке главное, чтобы ткань была светлая, однотонная и плотная, наподобие мешковины.

 

Потом она объявила, что дельфин в категорию "бандероли" не подходит по размерам, а в категорию "посылки" — по весу.

 

Следующий день, отложив все остальные дела, я решила посвятить исключительно почте. Сначала я отправилась в магазин и купила там нужную ткань. Потом вернулась домой и, тщательно измерив дельфина, сшила мешок нужных размеров, прострочив его на машинке с трех сторон. Четвертая сторона мешка, как и было велено, осталась незашитой. Затем с мешком, иголкой, нитками и ножницами я отправилась на почту. Настал самый волнительный момент отправки. Уже другая девушка долго крутила моего дельфина и взвешивала его и мерила. Потом она объявила, что дельфин в категорию "бандероли" не подходит по размерам, а в категорию "посылки" — по весу. Я, похолодев от ужаса, сказала: "Что же мне делать?" А про себя подумала: "Ну вот, начинается!" Но, как это ни странно, все обошлось. Девушка тут же вежливо предложила мне сложить дельфина пополам и отправить его в таком виде. Заметив выражение ужаса, застывшее на моем лице, она постаралась меня успокоить. Сказала, что с дельфином ничего не должно случится, потом он благополучно распрямится опять. Я дала свое согласие, но сердце кровью обливалось, когда я смотрела, как она его, бедного, в бараний рог согнула. Веревка, которой она скручивала-связывала несчастного дельфина, рвалась несколько раз. Такая уж у них на почте плохая веревка для бандеролей и посылок.

 

Я даже на какое-то время перестала переживать за дельфина и испугалась, что меня сейчас отправят в ближайший хозяйственный магазин за веревкой.

 

Но, слава богу, этого не произошло. Правда, сшитый мною дома мешок, мне вернули, а многострадального дельфина, обернутого банным полотенцем, втиснули в свернутом пополам виде в стандартный почтовый мешок, имеющийся в продаже на почте. Мне было велено зашить мешок особым потаенным швом, чтобы не было видно ниток снаружи, что я и сделала.

 

Я принесла с собой и поздравительную открытку. Но ее принять, то есть вложить в посылку со свернутым в бараний рог и обернутый полотенцем дельфином, не разрешили. Я ее потом отправила отдельно, в конверте. Когда я, наконец, вышла с почты, то почувствовала, что стала мудрее и старше. Хорошо, что при этом со мной не было рядом иностранцев, и мне не пришлось проводить с ними занятия по кройке и шитью. Ох, и намучилась бы я тогда. Представляю себе иностранца на нашей почте с иголкой в руках, осваивающего особый потайной шов.

 

А вообще, я поняла одну простую вещь: нам, клиентам почты, всегда следует быть предельно внимательными и развивать в себе дар предвидения. Собираясь на почту, следует непременно брать с собой следующие предметы: картон, нитки, ножницы, ткани, иголки, а также можно заодно захватить с собой прочные веревки и ящики, ну и на всякий случай — портативную швейную машинку. Не забудьте про молоток с гвоздями. Ведь вам, возможно, придется отправлять посылку в ящике и вас, наверняка, заставят его на почте заколачивать, после бдительного досмотра почтового вложения.

 

Главное: все следует предусмотреть, предвосхитить, предугадать. И тогда с вашими почтовыми отправлениями все будет нормально.

 

Кстати о досмотре. К своему подарку американцам я приложила красочную книгу о дельфинах. Зная, что ее надо отправлять в другом зале главпочтамта, я пошла туда. Книга была запечатана, плотно затянута полиэтиленом. Это было красивое подарочное издание с множеством фотографий. Но в другом зале строгая почтовая работница мне сразу же сказала, что в таком виде книгу отправлять нельзя, надо непременно вскрывать ее полиэтиленовую упаковку. Затем она вспорола упаковку книги, при этом, немного поцарапав суперобложку, достала книгу и всю ее пролистывая, строго спросила меня, нет ли там вложенных записок каких-нибудь или открыток, потому как это — не положено. Я ответила, что там ничего такого нет и вообще книга только что из магазина. Но почтовая работница все равно все лично досмотрела. И только потом все снова упаковала.

 

Тут мне вспомнились слова, сказанные Ральфом после окончания нашей с ним почтовой эпопеи: "Странно вы, россияне, простейшие действия превращаете для себя в тяжелое испытание. Как будто специально себе трудности кругом создаете. И зачем вам это надо?"

 

"Чтобы не скучно было жить", — грустно усмехнулась я про себя.

 

А. Бикеева

 

 

Почитал эту барышню... Ей с её фантазией даже в команду М.Задорнова автором не возьмут :lol:

[FAZer]

Неплохой слоган

Почта доставляет.

https://www.pochta.ru/

[anarresti]

Невероятные приключения иностранца на российской почте, или C почтой по жизни

 

Развесистая клюква. В U.S. Postal Service вполне регулярно очереди на 30-40 минут. Если по США, то можно бланки заранее на компьютере напечатать, если международное — то там спец.бланк, которого нет на сайте, его только ручкой заполнять. Картон тоже поштучно не продается, а в листах по 20-50-100 штук. Конечно, такого мрака как на почте РФ нет, но и не так что за пару минут обернешься. Очередь дружелюбная. Если отстоял свою очередь и потом нужно что-то в бланк дописать/переписать, то не нужно заново стоять. Марки нафиг не нужны, тупо оплачиваешь кредиткой (это международные отправления).

 

Ну а автор опуса конечно сгустил краски просто аццки. Про картины дааааавно известно, что запрещены к пересылке. Марки нафиг не нужны для посылки, они только для писем.

 

С запрещенными предметами к пересылке тема что в США, что в РФ — хочешь плачь, хочешь смейся. Мы отправляли посылку из США на Новый Год. Купили детские кварцевые часы в подарок племяннице на тему Фрозен (как раз только мультик выходил), упаковали, пришли на почту, в декларации написали “наручные часы”. Нам говорят — через International Express (оно же EMS в РФ) часы нельзя, можно только обычной почтой. Мол, часы потенциально могут стоит мульти-тысячи и представлять арт-ценность. Я говорю — блин, это кварцевые часы за $5. Нет, правила такие. Почему правила запрещают пересылкой EMS, но разрешают обычной почтой — ХЗ :) Обычная почта — это без трекинга и страховки :) В итоге мы просто написали в декларации “детская игрушка” и отправили EMS.

[krazymouse]

однако ж они пока ни в чем не изменились: при попытке зарегистрироваться не пришла смс. и все- регистрация недоступна (вы уже зарегистрированы), вход тоже недоступен (ваша учетка неактивна). саппорт почту и не открывает, кмк.

[Nehalem]

Вчера пришел мелкий пакет высланный 27 ноября прошлого года, приэтом никаких извещений не было. Позвонила тетя с почтового отделения и сказала: "а чойта вы свой пакет с 11 февраля не забираете"? В отделении оказалось что не я один такой. Что то видимо происходило на почте в конце прошлого года. Посылки выписанные в этом году идут стандартно от 2 до 4 недель.

[Енотовод]

У нас сейчас такая дрянь... Если мелкий пакет не влазит в ящик, в него кидают пустое уведомление с надписью "срочно заберите". Кому? Откуда? Видимо, надо идти всей семьей - хоть кто-то, да получит - выдают по паспорту. Кроме того, идти в отдел доставки - в обычном окошке не выдают. А отдел доставки работает в нашем отделении с ПН-СБ с 8.30 до 15.00. То есть работающий человек может получить мелкий пакет только один день в неделю до обеда, причем обязательно наорут что долго не забирал :D А если и суббота рабочая?

[krazymouse]

"тут вам не DHL!"(с)

[Андрей СВ]

Андрей.

первое- торчащий из чужого ящика пакет это всегда сильный соблазн для посторонних. особенно, если этот ящик- в заборе и на дворе ночь.

второе- каким образом здесь можно зафиксировать факт передачи? положившись на слово почтальона? "мамой клянус- я доставил"? ИМХО, это ни хрена не вариант.

третье- доля утерянных пакетов без трека после этого нововведения взлетела с одного на пару десятков до примерно каждого пятого.

 

 

не думаю...

это еще зима. а летом что будет - дождик прошел и вот присланный какой-нибудь электронный девайс может крякнуть. С другой стороны на заборе можно большой надежный ящик повесить. а вот в подъезде мелкие, старого типа отгибаются за нефиг делать. и по улице не будешь бегать и глядеть в каждый ящик. а тут заглянул в пару подъездов у кого-нибудь что-нибудь нашел - променял на пузырек баярки.

[Lex Tishler]

Мне 1.5 месяца шел пакет из китаю, без трека, тоже упыри бросили в ящик :angry: соль в том что мы уже успели съехать с этой хаты! Хорошо жильцы оказались порядочными и позвонили по номеру выбитому на пакете :)

[Андрей СВ]

думаю при заказе надо писать китайцам, что страна у нас холодная надо больше утеплителя класть в пакет, чтобы он в ящик не влезал. хотя чревато - пару раз топнуть по пакету - и вы обладатель самого тонкого смартфона (или еще чего).

[KPblCKA]

У нас сейчас такая дрянь... Если мелкий пакет не влазит в ящик, в него кидают пустое уведомление с надписью "срочно заберите". Кому? Откуда? Видимо, надо идти всей семьей - хоть кто-то, да получит - выдают по паспорту. Кроме того, идти в отдел доставки - в обычном окошке не выдают. А отдел доставки работает в нашем отделении с ПН-СБ с 8.30 до 15.00. То есть работающий человек может получить мелкий пакет только один день в неделю до обеда, причем обязательно наорут что долго не забирал :D А если и суббота рабочая?

 

У нас отдают в отделе доставки без паспорта, только по той бумажке, которую кинули в ящик

И даже если не успел до 15, все равно откроют дверь и отдадут.

[KPblCKA]

"тут вам не DHL!"(с)

 

Да. ладно. ) ЕМС привезли из Латвии турбокартридж для авто за 2 дня. Вот это скорость. :blink:

[sss]

"тут вам не DHL!"(с)

 

Да. ладно. ) ЕМС привезли из Латвии турбокартридж для авто за 2 дня. Вот это скорость. :blink:

так посылка то турбированная была!

[krazymouse]

"тут вам не DHL!"(с)

 

Да. ладно. ) ЕМС привезли из Латвии турбокартридж для авто за 2 дня. Вот это скорость. :blink:

 

ЕМС это не совсем пр. Как и герои Шварнеггера не совсем настоящие военные:-) :-) :-)

[Lex Tishler]

У меня емс из китаю за 9 дней только в Питер сегодня прилетела :blink: еще поди неделю будет к нам ехать :(

[mardos]

"тут вам не DHL!"(с)

ента дыхыэл мне посылку из джермании уже неделю до нашей границы везут, никак не довезут.

[krazymouse]

а она точно уже отправлена? часто бывает так, что номер отправления уже есть, но сама посылка еще не сдана на почту (причин много, например- нет нужного товара в магазине либо он оказался дефектным).

[mardos]

пишут шо "Shipment for Export (Russia)"

[RAUL]

Новый сервис ПР - сегодня свалилась смс от RUSSIANPOST - получите М/П №... в ОПС 644106, заказ доставки т. ...

Походу колодки с али приехали.

[krazymouse]

[Юки]

ента дыхыэл мне посылку из джермании уже неделю до нашей границы везут, никак не довезут.

странно. если что непонятно по статусу, по номеру 358585 усе охотно поясняют.

Изменено 15 марта, 2016 пользователем Юки

[Sugar_ser]

"тут вам не DHL!"(с)

ента дыхыэл мне посылку из джермании уже неделю до нашей границы везут, никак не довезут.

Та же фигня. Посылка 6 дней как на границе и "Ожидает отправку из Германии".

[mardos]

По итогам у меня 7 дней шла из германии до границы, потом 7 дней по россии, включая таможню. Это они её 2 раза зачем то сортировали в москвабаде, без этих почестей ещё быстрее бы было, лисапедку из британии по россии мне вообще дня за 4 доставили. И шо всем не нравятся нашенские почтовозы?